В 1997-м году я поступил в лицейский класс при 129-й школе. Каждое утро мне приходилось вставать раньше семи и уже в половину восьмого выходить на остановку троллейбуса. Я шел на разворотное кольцо, чтобы занять сидячее место: ехать нужно было далеко, до универмага «Беларусь». В поездке обычно глазел по сторонам, читал и слушал музыку. Каждое утро я проезжал мимо строящегося многоквартирного дома около станции метро «Автозаводская». Строили его с перебоями, он долго стоял возведенный под крышу, но с непокрашенным фасадом и, как мне кажется, заселялся уже после того, как я закончил школу. Потом я стал ездить в университет, однако, так как станция была в то время конечной, то дом этот все так же маячил у меня перед глазами. В то время мне он казался если не прекрасным, то как минимум очень продвинутым, современным, на голову выше всего того, чем был богат Партизанский проспект. На самом же деле этот дом всегда был уродлив, как уродливо многое из 90-х. Он стал в каком-то смысле символом определенных перемен моего сознания, трансформирующегося под воздействием внешних факторов. Глупо не менять мнение: вдруг может оказаться, что в угоду стабильности ты отстал от всего мира и перестал быть ему нужен.
Немного есть вещей на свете, которых я по-настоящему боюсь.
Многие боятся потерять работу. Ненужный страх. Работа — продолжение тебя. Эту связку очень легко визуализировать: надо взять лопату и копать траншею, время от времени оглядываясь назад. Сколько ты успел, как глубоко копал, как точно следовал намеченному плану — все покажет тебе траншея. Она отразит твою квалификацию, старания, опыт, желание выполнить работу точно и в срок.
Если ты умеешь делать свое дело хорошо и не филонить, то и лопаты, и проекты будут появляться. Эта схема, конечно, не так проста, но суть я передал: работа будет, если будешь ты, готовый ее сделать.
По-настоящему я боюсь потерять квалификацию. Я выбирал профессию в то время, когда еще ничего не предвещало бури. Интернет только-только входил в общественную жизнь, он был страшно медленным и не адаптирован под задачи СМИ. Все изменилось буквально за несколько лет, причем изменилось так круто, что каждый, буквально каждый человек, получил инструменты для построения собственного медиа.
Этот тренд многие уловили и стали лепить из себя продукты: так появился сонм лидеров, всяких видеоблогеров, твиттер-персонажей и фэйсбук-аттракторов, которые на первый взгляд ничего из себя не представляют. Ну, в самом деле, кто может объяснить, почему канал Димы Ермузевича смотрят тысячи людей? И главное: почему его нельзя клонировать, втупую скопировав сюжеты роликов?
Не хочу лезть в профессиональные дебри, как-нибудь в другой раз. Герои нового медиа-поколения своим появлением ставят нас, более старших ребят, перед фактом рождения новой реальности, в которой продвижение себя как личности и автономной бизнес-единицы является определяющим. Жизненно необходимо понять для себя, в чем секрет популярности людей, зачастую не обладающих никакими специальными знаниями, и как в новую реальность можно ввязать свой опыт и квалификацию.
Так вот, я боюсь, что однажды, узрев на YouTube очередного Ермузевича, просто не найду ответа на этот вопрос. И тогда лопата в моих руках превратится в тыкву, а появится она у тех, кто врубился.
Может, мне повезло, но мое сознание очень пластично. Я легко отрицаю старое и принимаю новое. Мне кажется, неплохо улавливаю, к чему все идет. Вот появилась и быстро отходит «эпоха» «хайпа»: совсем недавно эта схема — трансляция наброса на потеху публике — была рабочей. Сегодня она уже буксует. Профессиональные и личные медиа, сделавшие ставку на «хайп», рано или поздно столкнутся с проблемой привлечения новых зрителей. В тренде фишка «казаться», а не «быть»: информационное пространство заполонили бегуны, которые бегут ради фотки в инстаграм, «охотники за едой», специалисты по маркетингу, путающие базовые понятия — тысячи их.
Наивно думать, будто общество коллективным разумом не умеет отделять зерна от плевел. Но псевдоэксперты нужны, чтобы стимулировать обывателей дискутировать на важные дня них темы. Это как кость для голодной собаки: сначала она набрасывается на нее с охотой, потом, по мере истончения мясного аромата, постепенно теряет интерес. Но новая кость его пробуждает, и все начинается по-новой.
Еще вчера простые очевидные связи сегодня стали не такими однозначными. Вот простой бытовой пример: даже десять лет назад какой-нибудь «евроремонт» считался мерилом качества строительных работ. Если хозяин ставил в свой дом или кафе пластиковые двери и окна, делал столешницу «под мрамор» и вешал в ванной блестящий полотенцесушитель, то он однозначно был «на стиле». Но с массовыми путешествиями белорусов в прогрессивные страны для некоторых стало очевидно, что где-то нас н**бали. Для некоторых — не для всех.
При этом сокращаются циклы. Кого мы, последние дети «совка», считали старперами? Людей, которым прикольно махнуть стопочку под воспоминания о брежневской колбасе? Сейчас нам старперством кажется то, что было в 90-х, а молодое поколение отрицает время до YouTube. Сервис этот, напомню, появился в 2008-м году, когда прошла Олимпиада в Пекине.
Чувствуете, как холодная рука времени сжимает горло?
А ведь недалек тот час, когда не нужен будет вчерашний день. Уже сегодня новый день приносит новых героев, мемы, темы, а скандал живет не больше 48 часов. Все одноразовое как Шурыгина: поматросили и бросили, завтра появится новая кость.
Этот дом, с которого я начал пост, в последнее время вижу нечасто. Но всякий раз отмечаю, что он становится еще более уродским, чем был. Нелепое нагромождение объемов и башенок в сочетании с неестественным цветом фасада кричит на весь проспект как быстро меняются времена.
Но мне по-настоящему страшно, что однажды я взгляну на него и не почувствую никаких изменений с прошлым разом. Может, мне станет все равно, а может я просто не перейду на следующий уровень понимания этого быстрого мира. Однако вне всяких сомнений это будет день, когда я отстану на шаг от бегущих вперед.
Буду прикладывать все усилия, чтобы это произошло как можно позже.
