Самое раннее воспоминание, которое содержится в моем мозгу, относится к августу 1984-го. Там ничего особенного, но сам факт: мысленно я могу отмотать свою жизнь на 39 лет назад, это мой коридор событий, и он не кажется мне таким уж большим. Вот я сижу на перевернутом ящике в пустой кухне пью «Буратино» по поводу приобретения родителями кооперативной квартиры, а вот пишу этот пост, стараясь подобрать правильные слова. Тогда на кухне со мной был брат бабушки, дядя Вова из Тюмени, помогавший, видимо, с переездом. Он родился где-то в 30-х и ему еще легче было дотянуться в воспоминаниях на 39 лет назад, тем более для 84-го это получался 45-й год, во всех смыслах запоминающийся год. Война или отклики войны для того поколения находились на расстоянии прикрытых век, а 39 лет, как это понятно мне сейчас, вообще не срок — уже и я дожил до коридора воспоминаний такой длины.
Мне кажется особенно важным это, когда я вижу братские могилы в белорусских деревнях или памятники погибшим односельчанам, чей прах остался где-то далеко. Их много, сотни и даже тысячи, а могилы полнокровные, по нескольку десятков бойцов в каждой.
Каждая крупная деревня Беларуси, не говоря уже о городах, стоила стране огромного числа молодых жизней. Не для моего, но предыдущих, часто уже тоже ушедших, поколений эти могилы и памятники значили куда большее, чем свидетельство о давних событиях. На бетонных плитах выбиты не просто фамилии односельчан, а живых в воспоминаниях людей, до которых дотянуться мыслью было кому-то так же просто, как мне до моего «Буратино» на кухне.
Чем дальше от войны, тем сложнее ассоциировать сегодняшний день с событиями 80-летней давности, тем меньше их свидетелей. Скоро уже даже не останется тех, кто при взгляде на памятник в родной деревне скажет «Я помню ту семью, росли без отца, не вернулся с войны». Все идет естественным путем, понятно. Но человек, нашедший последнее пристанище на окраине белорусской деревни, возможно, за тысячи километров от своего дома, отдавший самое дорогое что у него есть — не видеть больше солнце на небе и не играть со своими детьми — никак не заслужил быть обесцененным.
Что бы ни происходило в мире, какие бы глупости еще ни совершило человечество, подвиг человека в братской могиле не заслужил быть обесцененным. Даже если этот подвиг и не подвиг вовсе в привычном понимании, а шальная пуля, все равно он подвиг — оставить родной дом и освобождать от врага неродной, и погибнуть ради этого.
Можно хоть тысячу раз критиковать то командование, из 2023-го года указывать, как нужно было поступать в 41-м, но это в любом случае никак не может обесценить подвиг солдата, отдавшего жизнь за право жить на своей земле сотне-две селян каких-нибудь Симоничей.
Важно, не растоптал ли ты в себе обычное человеческое — вот и все.
С праздником.
